Глава 3. Очковтирательство на Уолл-Стрит
Приукрашенные цифры доходов компании UCBS быстрее всего достигли Уолл-Стрит посредством закрытого селекторного совещания, в котором приняли участие две дюжины исследователей-аналитиков. Традиционно лишь небольшая группа людей знала об этой конференции, и почти все ее участники представляли крупные фирмы.
Джонстон представлял новые цифры доходов с большой помпой, абсолютно ясно давая понять, что они существенно превысили самые оптимистичные прогнозы Уолл-Стрит. Исследователи-аналитики бросились составлять великолепные отчеты, превознося компанию... Инвесторы раскупали акции с диким самозабвением... и бумаги UCBS подскочили в цене с 11 до 30 долларов за штуку.
Главным андеррайтером акций UCBS была фирма Harris & Jones, одна из самых агрессивных инвестиционных компаний на Уолл-Стрит.
Harris & Jones ухватились за возможность оттяпать большой кусок пирога, на который возлагал надежды главный исполнительный директор UCBS. Их главный мастер по таким делам, один из ведущих гуру по акциям технологических компаний на Уолл-Стрит, выпустил сияющее оптимизмом обозрение, присвоив этим акциям рейтинг «сильные — покупать». В результате крупные партии акций были распределены среди брокеров, которые, в свою очередь, проталкивали их своим клиентам.
Harris & Jones даже вложили несколько миллионов долларов в организацию собственной телестудии и подключение к спутнику из своей штаб-квартиры на Уолл-Стрит, чтобы предложение акций могло быть тщательно освещено на CNBC — главной общенациональной сети, сообщающей финансовые новости.
В Harris знали, что миллионы вкладчиков будут смотреть программу, и что те, кто не сможет, будут на следующее утро подхватывать биржевые рекомендации от агентства Bloomberg, в Интернете или в журнале «Wall Street Journal». При поддержке Harris, указывающего дорогу, компания UCBS продала 3,5 млн акций по средней цене 36 долларов за акцию.
В течение нескольких недель главного исполнительного директора UCBS Пола Джонстона восхваляли как героя Уолл-Стрит, печатали его фото на обложке журнала «Forbes» и даже пригласили провести ночь в спальне Линкольна в Белом доме. Акции UCBS взлетели до 50 долларов за штуку и выше.
Странно, что ни аналитик при фирме Harris, ни аналитики других фирм на Уолл-Стрит не заинтересовались разбухшими прибылями пенсионного фонда компании UCBS. Никто не потрудился просмотреть ежегодные отчеты по форме 10k — не говоря уж о том, чтобы изучить загадочные подстрочные примечания на предмет возможных скрытых бомб замедленного действия.
Уолл-Стрит была абсолютно единодушна в своих восхвалениях акций UCBS. По существу, это единодушие было столь подавляющим, что тех немногих управляющих взаимных фондов, в портфелях которых не было акций UCBS, стали обвинять в том, что они «сели не в ту лодку» или, еще хуже, «пренебрегают своей основанной на доверии ответственностью перед инвесторами». Но вскоре и они попали в колею, и практически каждое финансовое отделение в национальных взаимных фондах, пенсионных фондах, церквях, университетских фондах, главных трестах и многих немецких учреждениях загрузилось акциями компании UCBS. Стоимость акций снова взметнулась вверх — на этот раз уже до 64 долларов за акцию.
Однако была одна женщина, которая не впала в общую эйфорию. Она тоже работала в фирме Harris & Jones аналитиком и тоже занималась изучением рынка акций. Но по образованию она была экономистом. Звали ее Тамара Бэлмонт. Она работала в команде старшего аналитика, освещавшего деятельность UCBS. Во время первого селекторного совещания с UCBS она ничего не сказала. В своих заметках для босса, касающихся UCBS, она тоже не высказала своих сомнений.
Но позже, когда стало очевидным, что пузырь, раздутый на рынке акций компаний интернет-сектора, вот-вот лопнет, она понемногу начала высказывать свои тревоги. Ей хотелось, чтобы ее босс снизил рейтинг этой компании до «продавать». Но он ответил ей, что последствия такого шага могут быть катастрофическими — для него лично, для их фирмы и, вероятно, для самой UCBS. Он не раз объяснял ей, что любое снижение оценки акций этой компании в данной ситуации может послать весь выпуск акций в штопор, вызвать панику и подорвать очень важные деловые отношения.
Чтобы как-нибудь выразить свою досаду и огорчение, она схватила телефонную трубку и позвонила своей бывшей подруге по колледжу, с которой когда-то делила комнату; сейчас та тоже работала в сфере промышленности.
— Ты не связана с рынком ценных бумаг, поэтому я хочу сказать тебе кое-что, — сказала она в трубку, понизив голос почти до шепота. — Я думаю, компания UCBS — это кризис на колесах. Эта компания разрослась слишком быстро, слишком скоро. У нее слишком много долгов. Она быстро растрачивает тот капитал, который зарабатывает. Объем ее материальных активов слишком мал, более того, — фактически у нее нет ни земли, ни зданий, — ничего, что можно было бы продать в случае денежных затруднений. Стоимость ее акций бесстыдно раздута по сравнению с ее доходами. И даже эти ее доходы, видимо, раздуты с помощью каких-то уловок, большую часть которых я еще не поняла. Ее бухгалтерия невероятно сложна.
— И твой босс все еще дает ей рейтинг «сильные — покупать»? Тебе не кажется, что с его стороны это смахивает на умственное расстройство? Шепот Тамары Бэлмонт сменился твердым, уверенным голосом.
— «Смахивает на умственное расстройство»? Ты что — разыгрываешь меня? Это откровенная подлая ложь! Это купленное исследование, отвратительная мистификация.
Она на мгновение замолчала, а затем сказала:
— Я тут не одна возмущаюсь этой махинацией, которую они называют «исследованием». Несколько исследователей-аналитиков чувствуют то же, что и я, но мы связаны, пойманы в ловушку. Только позавчера мы сцепились с нашим боссом, руководителем исследования. Ты помнишь его, это Дон Уокер. Ты видела его на праздничной вечеринке. Во всяком случае, мы выпустили пары. Здесь никогда ничего не меняется, не говоря уж о Доне. Недавно я случайно узнала, что лично он так же ненавидит все это, как и мы с тобой. Впрочем, на людях он сидит с каменным лицом, просто выполняет свои обязанности — то ли слишком напуган, то ли слишком горд, чтобы говорить об этом.
— Как же ты узнала, что он думает?
— На днях некоторые из его ребят шутили насчет него. Говорили, что подслушали его в мужском туалете. Очевидно, у него такая привычка — зайти туда, отлить, а затем громко ворчать, всякий раз проклиная инвестиционные корпорации. «Чертовы банкиры!» или «Первичная эмиссия, мать ее!» И это каждый раз! А еще я сама видела...
— Забудь о нем. Что ты собираешься со всем этим делать?
— Мой план заключается в том, чтобы предостеречь нескольких наших лучших клиентов — тех, которых мы первыми впутали в это дело, в первичную эмиссию акций UCBS несколько лет назад. Некоторые из них являются директорами и главными руководителями других компаний, для которых мы являемся инвестиционными институтами. Мы не можем спокойно наблюдать, как они станут банкротами.
— А как насчет того, чтобы повлиять на рейтинг, который твой босс дает компании UCBS? — спросила бывшая соседка по комнате. — Он собирается сохранить свою оценку «покупать» для этих акций?
— Пока что да... или до тех пор, пока эта бумага в лучах прожекторов. А затем, считает он, мы будем тихо и спокойно снижать рейтинг до совета «накапливайте» или даже «держите». Он говорит, что мы опустим их медленно и мягко. Может быть, если бы мы смогли сделать это, пока акции переживают приятный для покупателей подъем, это не так бы бросалось в глаза, и тогда падение не стало бы катастрофическим. В конце концов, считает он, мы могли бы просто прекратить заниматься аналитикой по этим бумагам. Но тогда, по его словам, мы все равно получали бы от этой компании гораздо меньше пользы. Кроме того, никто вне фирмы не должен знать, что мы прекращаем заниматься этими акциями. Мы просто сделаем это. Перестанем выпускать новые отчеты, оставим старый рейтинг — пусть остается — и...
— И пусть тысячи мелких вкладчиков вылетают в трубу?
Тамара попыталась защищаться, но в ее словах не было уверенности.
— Эй, дай мне немного времени. Я здесь всего лишь помощник. У меня нет никакого веса. Плюс ко всему, Дон говорит, что если они раскупили эти акции, то это не наша проблема. Он считает, что мы ведем себя правильно с нашими очень-очень важными институциональными клиентами. И что мы постепенно снизим нашу оценку этих акций, как только представится такая возможность, принимая во внимание эту проклятую политику. Я ненавижу все это, но поскольку не могу позволить себе уйти от них, что я могу сделать?
Как выяснилось впоследствии, «приятный подъем» курса акций UCBS оказался всего лишь коротким всплеском, и аналитик компании Harris & Jones упустил возможность снизить рейтинг этих акций на пике роста. Через несколько месяцев поползли слухи о нехватке у компании оборотных средств и даже о банкротстве. Но ни Harris, ни какая-либо другая компания так и не решились снизить рейтинг компании, пока ее акции не стали продавать по цене ниже 6 долларов... но и тогда самый худший рейтинг для акций UCBS на Уолл-Стрит все еще оставался на уровне «держать».
Очень важные клиенты большинства крупных инвестиционных корпораций были в восторге. Они купили акции UCBS по цене первичной эмиссии, то есть по 3 доллара за акцию. Затем они получили от аналитиков личное предупреждение по телефону и продали свои пакеты по цене более 30 долларов за акцию — впечатляющая десятикратная прибыль. В противоположность этим очень важным клиентам, средние инвесторы, которые действовали по рекомендациям, услышанным от UCBS ИЛИ прочитанным в газетах, оказались обобранными. Большинство купило акции, когда они были на подъеме, по цене от 40 до 60 долларов. И никто из них ни разу не услышал и не прочел совет «продавать». Они держались за свои акции — до самого горького конца.
|
