Меньше боли, больше страдания
Даллес еще раз пробежал глазами тезисы ее отчета.
— Вы говорите о банкротствах в Японии, о безработице и дефляции (снижении цен). Почему же тогда вы говорите, что сценарий Б менее мучителен в краткосрочном плане?
— Когда вы в последний раз были в Японии?
— Никогда.
— Съездите туда в ближайшие дни. Вы не увидите там очередей за хлебом. Вы не увидите признаков упадка городов или разрухи. Вы увидите народ, который действительно выглядит относительно преуспевающим — но все это лишь на поверхности. Микки Кантор, бывший министр торговли США, недавно поехал в Токио. Хотите узнать его впечатления? Вот что он сказал: «Банковская система страдает, расходы потребителей снижаются, экономика главного партнера США падает, цены на нефть находятся на уровне 30 долларов, налицо дефляция, политический затор, отсутствие реформ, — а в остальном дела идут превосходно.» Думаю, что это довольно хорошо резюмирует состояние дел. Похоже на выигрыш в покер на «Титанике».
Даллес вздохнул.
— У меня к вам еще несколько вопросов, но они очень важны.
— Давайте.
— В обоих сценариях вы говорите, что «падение акций США будет примерно того же масштаба, что и в период 1929-1932 гг.». Я произвел расчеты. Что касается индекса Dow Jones Industrials, то это означает Dow 1 тыс. с мелочью. Не кажется ли вам, что это дикая натяжка? Как вы дошли до этой величины?
— За последние 100 лет есть только один экономический период, в который имел место подобный нынешнему, побивающий все рекорды бычий рынок перед тем, как началось катастрофическое падение цен на акции... падение рынка, подготовленное обманом со стороны корпораций и массовыми банкротствами... аналогичные картины на рынках акций во всем мире... и падение процентных ставок, подталкиваемое все ниже и ниже Федеральной резервной системой в провалившейся попытке помешать медведю и оживить быка. Таким был кризис 1929-1932 гг.
— Но 90%?
— Да, вы правы, в 1929-1932 гг. индекс Dow упал на 89%. Сегодня он упал бы примерно до 1300. Вы говорите, что это немыслимо, невозможно, и мой ответ будет в точности таков же, как и ваш. Это не может случиться. А потом я мысленно возвращаюсь назад всего на несколько лет. И я вспоминаю: не точно ли так все экономисты-аналитики на Уолл-Стрит — даже самые последние из них — думали об индексе Nasdaq, когда он достиг своего пика? А теперь взгляните! Индекс Nasdaq уже упал почти так же, как упал в начале 1930-х гг. индекс Dow (рис. 13.1).
— Кое-кто возразил бы, что Уолл-Стрит извлекла уроки из прошлого и что все работает по-новому. Что бы вы им ответили?
— Все, что изменилось, так это высота тона высказываний этих скептиков: «О да, Nasdaq был явным пузырем, — говорят они. — Но только не Dow. Dow — это совсем другое дело.» Истина в том, что тот факт, что Nasdaq — это пузырь, стал очевиден им только после того, как Nasdaq рухнул. В моих двух сценариях то же самое можно было бы отнести и к Dow. Они не распознали бы пузырь в графике изменения индекса Dow даже после того, как он упал.
Отвечая, Тамара почувствовала, что за ее спиной кто-то вошел в комнату, но посмотрела на вошедшую только после того, как та заговорила. Это была Линда Дэдини.
Линда извинилась за неожиданное вторжение и попросила у Даллеса разрешения просмотреть кое-какие статьи, которые она оставила для него на стуле. Взяв то, что ей было нужно, она собралась выйти, но затем остановилась в нерешительности.
В последние месяцы она стала чаще бывать в офисе своего отца — сначала ради советов относительно вложения денег, а позже из чистого любопытства к удивительной науке, которая, по ее словам, в конечном счете соответствовала многим принципам физики, с которыми она была хорошо знакома.
Даллес запоздало отмахнулся от ее извинения.
— А мы тут как раз разговариваем о сценариях на будущее. Может быть, присоединитесь?
|
